Россия глазами иностранцев: продолжение

А. Куинджи "Осенняя распутица"

Россия первой половины XIX века привлекала взоры всего мира. Ей посвящено огромное число зарубежных мемуаров, путевых дневников и других сочинений. Объяснить это можно многими причинами, но главным факторам явилось то, что после разгрома полумиллионной армии Наполеона Россия стала играть значительную роль на Европейском континенте. Александровская, а потом и николаевская Россия чрезвычайно интересовала современников-иностранцев.

Мемуары иностранцев об этом периоде включает сборник «Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев».

Блестящим образцом европейской литературы о путешествиях стала книга воспоминаний известной писательницы и критика Жермены де Сталь «1812 год. Баронесса де Сталь в России». В эпоху Великой французской революции, якобинской диктатуры и империи Наполеона имя де Сталь гремело по всей Европе. Блестящая светская дама и очаровательная женщина, умный собеседник, хозяйка светского салона, де Сталь пользовалась огромным успехом и славой. Но не только этим объясняется ее известность. Она была одним из немногих представителей европейской интеллигенции, кто прямо и открыто выступал против диктатуры Наполеона, его деспотизма, принесшего такие страдания всем народам Европы. Наполеон говорил о ней: «Эта старая ворона», «Эта сумасшедшая старуха», «Она настоящая язва», в то время, как этой «старухе» было тридцать пять лет, и она была лишь на два с половиной года старше самого Наполеона. Статьи де Сталь, ее критические суждения о грубости и солдафонстве императора доводили его до бешенства. Наконец последовал указ о высылке писательницы из Парижа.

Жермена де Сталь с дочерью, 1805 г.

В эмиграции де Сталь создает свои лучшие произведения – романы «Дельфина», «Корина», путевые заметки, мемуары. Одним из интереснейших ее сочинений являются записки о России. Де Сталь посетила страну в 1812г., накануне нашествия французов. В своей книге она рассуждает об истории России, о русском крестьянине, сравнивает русский характер с характерами других народов Европы. Де Сталь была поражена богатством и разнообразием Москвы и записывает: «Я покидала Москву с сожалением». Превосходны также ее зарисовки Петербурга; описание де Сталь Медного всадника – одно из первых сообщений в записках иностранцев.

В этом же сборнике помещены дневники и воспоминания участников наполеоновского похода 1812 г. «Французы в России. 1812 год по воспоминаниям современников-иностранцев». Эти поразительные документы эпохи отражают главное: ради удовлетворения честолюбия одного человека – императора Наполеона погибли сотни тысяч людей.

Переход Наполеона через Неман, захват Вильны, Полоцка, Витебска, бои за Смоленск, Бородино, вступление французов в Москву, пожар столицы и уход французов из города, отступление, бегство императора и судьба остатков великой армии – обо всем этом пишут авторы мемуаров.

Война 1812 г. закончилась роковым финалом для сотен тысяч европейцев. На несколько десятилетий мир был избавлен от войн между европейскими государствами.

В 1839 г. в Петербург прибыл известный французский путешественник и писатель маркиз Астольф де Кюстин. Маркиз принадлежал к аристократической семье, пострадавшей в период Великой французской революции. Дед и отец Кюстина были казнены якобинцами. Кюстин был убежденным монархистом, и это было для него лучшей рекомендацией ко двору Николая I. В этот период взаимоотношения между Россией и Францией были сложными. Николай, зная о намерении маркиза написать о своем путешествии в Россию, надеялся, что Кюстин пропоет, так сказать, хвалебный гимн царю. Именно этими надеждами объясняется внимательный прием, который Кюстин встретил при дворе, конфиденциальные беседы Николая I, угодливость русских придворных. Следует отметить также, что Кюстин к моменту приезда в Россию был уже очень известным литератором. В салонах Парижа он встречался с Вяземским, Ал. Тургеневым, Гречем и другими. Поэтому в кругах тогдашней русской интеллигенции он должен был встретить тоже радушие, как человек большого ума, остроумного и любезного.

Книга же, написанная Кюстином, из дорожных записей превратилась в памфлет, и явилась жестоким и безапелляционным приговором русскому самодержавию.

Что же описывает Кюстин? Это преимущественно города России – Петербург, Москва, Ярославль, Нижний Новгород. Особенно подробно описаны светское общество и дворцовые круги. Критике и сарказму подвергалось буквально все, что он видел: царь и дороги, климат и правительство, архитектура и нравственность дам, православная религия, деспотия. Более всего досталось русскому народу. Пожалуй, нет таких отрицательных черт характера, которые не были бы приписаны русским. Естественно, изучить народ, нацию за полтора месяца невозможно. И поэтому Россия для Кюстина не русский народ, а чиновничество, бюрократия, царский двор, деспотия царя, самодержавие, крепостное право. И это действительно заслуживало осуждения.

Неудивительно, что по ознакомлению с его книгой император Николай, прочитав ее, бросил на пол со словами: «Моя вина: зачем я говорил с этим негодяем!». Немедленно последовало запрещение упоминать о книге в печати. Но книга обильно протекала в Россию нелегальными путями. Если придворные круги встретили книгу с искренним негодованием, то иначе складывалось отношение к ней тогдашней русской интеллигенции. Отношение к ней было двойственным. Тютчев, Вяземский, Жуковский и другие представители интеллигенции считали естественным обсуждать недостатки родины в своем тесном кругу, тогда как Кюстин был для них чужим и им было больно, что чужой, проведший несколько времени в их обществе, станет осуждать все русское. Вот чувства, которые вызывала книга Кюстина в русской интеллигенции.

"Россия в 1839 году", 2-е издание 1844 г.

«Тягостно влияние этой книги на русского, – писал Герцен в 1843 г., – голова склоняется к груди, и руки опускаются; и тягостно от того, что чувствуешь страшную правду, и досадно, что чужой дотронулся до больного места...». Ему же, Герцену, принадлежат слова: «Без сомнения, это – самая занимательная и умная книга, написанная о России иностранцем». Правда, через некоторое время он стал оценивать ее более трезво, полагая, что «следует исследовать Россию немного глубже той мостовой, по которой катилась элегантная коляска маркиза де Кюстина». По мнению Герцена, петербургские придворные впечатления были столь сильны, что окрасили своим цветом все остальное, увиденное Кюстином. Он не постарался ничего узнать о русском народе, «о литературном и ученом мире, об умственной жизни России». Но Кюстин «совершенно прав по отношению к тому мирку (т.е. царскому двору), который он избрал центром своей деятельности» и поэтому книга стала незабываемым и неповторимым памфлетом против самодержавия. Она превратилась в исторический документ и до сих пор не утратила ни своей силы, ни своего впечатляющего действия.

Памфлеты о России писали не только иностранцы. Свидетельством этому является книга Петра Владимировича Долгорукова «Петербургские очерки. Памфлеты эмигранта. 1860-1867», изданная в 1992 году московским издательством «Новости». Следует сказать, что наряду с сочинениями иностранцев «Россика» включает также книги эмигрантов.

Личность Петра Долгорукова настолько яркая, неординарная, что, безусловно, стоит остановиться на его биографии. Долгоруков родился в 1817 г. и происходил от одной из самых древних аристократических фамилий тогдашней России. Знатное имя, фамильные связи, значительное состояние, образование все, казалось, сулило ему блестящую будущность. Но некоторые черты характера, проявившиеся в нем с раннего возраста – несдержанность, заносчивость, самонадеянность, необузданное тщеславие – помешали ему использовать те богатые данные, которые ему дало рождение. За неизвестный проступок он был выпущен из Пажеского корпуса с плохим аттестатом, что закрыло перед Долгоруковым возможность сделать придворную карьеру. Он решил посвятить себя науке, чтоб создать себе имя на этом поприще, и стал выдающимся специалистом по русской генеалогии. Его труд «Российская родословная книга» в 4-х частях – это крупнейший российский генеалогический справочник середины XIX века, давшего толчок развитию отечественной генеалогии.

В 1842 г., Долгоруков, будучи в Париже, под псевдонимом «граф Альмагро» издал на французском языке «Заметку о главных фамилиях России», в которой, помимо данных о важнейших дворянских родах, сообщил ряд сведений, порочивших Петра I, а также различные факты, изображавшие «русское дворянство в самых гнусных красках как гнездо крамольников и убийц». Этот «памфлет» вызвал великий скандал и негодование среди высшего русского общества. По повелению Николая I князь был сослан в Вятку, но через год ему было позволено жить везде, кроме Петербурга. В 1855 г. умирает Николай I.

Долгоруков, у которого были обширные связи, со вступлением на престол Александра II надеется сделать государственную карьеру, выступая с различными проектами реформ. Но, не встретив сочувствия, уязвленный в своем самолюбии, в 1859 г. он эмигрирует из России. Современники были убеждены, что он оставил Россию, потому что правительство не назначило его министром внутренних дел. Сам князь мотивировал свой отъезд стремлением «сказать всю правду русскому правительству». «Что же касается до сволочи, составляющей в Петербурге царскую дворню, – писал он, – пусть эта сволочь узнает, что значит не пускать до государя людей умных и способных. Этой сволочи я задам не только соли, но и перцу». Он и принялся за работу тотчас по прибытии в Париж. И уже в 1860 г, выпускает книгу «Правда о России», а впоследствии и «Петербургские очерки», составленные из книги «Правда о России». За эту книгу Долгоруков был приговорен Сенатом к лишению княжеского достоинства, прав состояния и к вечному изгнанию. Так как князь отказался вернуться в Россию, началось форменное «избиение камнями» опального изгнанника. Долгорукому припомнили эпизод с шантажной запиской, которую он писал князю М. С. Воронцову с предложением уплатить ему, Долгорукову, 50 000 рублей, если Воронцов хочет внесения в его «Родословную книгу» поправок, желательных для семьи Воронцовых. Вновь распространились слухи об участии Долгорукова в убийстве Пушкина – якобы именно Долгорукий являлся автором анонимных писем, которые получил Пушкин. Долгорукому припомнили все, но все же главным преступлением оставалось опубликование сведений, компрометирующих русское дворянство и русские правящие круги.

Долгоруков же на протяжении почти всей своей эмигрантской жизни продолжал свою публицистическую деятельность. Страстный и темпераментный, не стеснявшийся в средствах, он развивал бешеную пропаганду своих идей в журналах «Будущность» и «Листок».

Его ненавидели за злой язык, отвратительный характер, его боялись, но и враги и друзья одинаково признавали в нем ум и образованность. Долгоруков оставил ценный материал. Позднейшие исследователи высоко ценили «Петербургские очерки» как исторический документ. Сам Герцен находил «Петербургскую корреспонденцию» превосходной по богатству материалов. А вот отзыв об «Очерках» известного пушкиниста П. Е. Щеголева: «Многочисленные биографические очерки министров и сановников государства, написанные со знанием дела, с желчной иронией и злостью, рисовали картины глубокого развращения и падения правящих слоев России».

Россия в царствование Александра III сравнительно мирное, благополучное время, после которого начинается драматичнейший период русской истории, закончившийся крахом романовской династии. Этому периоду посвящено огромное количество документов как иностранных авторов, так и русских, многие из которых были написаны уже в эмиграции.

Одним из интереснейших документов этого периода являются дневники Мориса Палеолога «Царская Россия накануне революции».

Земская столовая. Фото М. П. Дмитриева, конец XIX - начало XX в.

Морис Палеолог – французский посол в России в 1914-1917 годах. Его дневники охватывают период с января 1916 по май 1917 года, период в истории России, который он назвал «великой эпохой Войны и Революции». Первая мировая война, «кризис верхов», «министерская чехарда», когда беспрерывно по воле императрицы и Распутина менялись министры, распад и свержение царизма и становление новой власти – все это описывает автор в своих дневниках. Источником этой драмы посол видит в самой фигуре последнего царя, в его консерватизме, отсутствии у него «державной воли», неспособности справиться с собственной супругой. И все же Палеолог так и не нашел объяснения тому, как монархия Романовых, правившая страной 300 лет, рухнула в течение недели. Хотя в дневниках есть красноречивый эпизоды, показывающие, как копившаяся в народе ярость обращалась против тех, кто олицетворял самодержавие. Дневники отличает подлинный интерес к стране и народу. Свидетельство тому – частые экскурсы в историю России, ссылки на классиков русской литературы и музыки, искреннее восхищение Федором Шаляпиным и мариинским балетом. В дневниках представлена целая галерея деятелей этого времени: Николая II и Александры Федоровны, Распутина, великих князей, представителей высшей бюрократии, генералитета. Палеолог умел завоевывать доверие и симпатии лиц, находившихся у власти в стране. Он установил тесные личные, доверительные контакты с русским министром иностранных дел С. Д. Сазоновым, некоторыми министрами и генералами, и, что не менее важно, взаимопонимание с Николаем II. Конфиденциальную информацию Палеолог получал от лиц великокняжеской оппозиции.

Февральскую революцию Палеолог воспринял как тяжелый удар, он был убежден, что «русская революция может быть только разрушительной и опустошительной», она несет в себе анархию. Палеолог уехал из России в мае 1917 г., уверенный в том, что Керенского вскоре, возможно, сменит Ленин. Это предсказание посла оправдалось.

Нижегородские босяки. Фото М. П. Дмитриева, конец XIX - начало XX в.

Царская семья, арестованная еще при Керенском, в 1918 г. была расстреляна. И одним из бесценных свидетельств последних лет жизни царской семьи является книга Пьера Жильяра «Николай II и его семья», изданная в 2006 г. издательством «Вече». Швейцарец Пьер Жильяр был наставником цесаревича Алексея, сына Николая П. С 1905 по 1918 гг. Жильяр жил в ближайшем соприкосновении с царской семьей не внешней, показной, а внутренней, будничной ее жизнью.

Наблюдательность и живой человеческий интерес, с которым Жильяр исполнял принятые на себя обязанности, дали ему возможность всесторонне ознакомиться с чрезвычайно замкнутым образом жизни царской семьи. Жильяр с большой теплотой пишет о своем ученике – цесаревиче Алексее, о великих княжнах, которым он преподавал французский язык.

В воспоминаниях говорится с одной стороны, о жизни двора: блеск бриллиантов, красота дворцов, пышность балов, огромный почет царю, почти обожествление. С другой стороны, речь идет о тяжелой жизни императорской семьи, болезни наследника, страданиях отчаявшихся родителей, безумном фанатизме и мистицизме императрицы. Жильяр показал изнанку пышных декораций: убийства, измены, власть Распутина над императрицей.

Бесконечно преданный семье Николая II, Жильяр последовал в Сибирь за опальной семьей, разделил с ней заточение в Тобольске. В Екатеринбурге Жильяра разлучили с царской семьей и отправили в Тюмень. После захвата Екатеринбурга белыми, Жильяр вернулся в город, чтобы разыскать царскую семью, которая, как известно, была расстреляна. Здесь он познакомился со следователем по особо важным делам Н. А. Соколовым, которому было поручено вести следствие по делу об убийстве царской семьи. Некоторое время Жильяр работал вместе с Соколовым. В последней главе своей книги Жильяр по материалам следствия рассказывает об обстоятельствах убийства царской семьи.

Открывает эту книгу исследование современного французского историка Даниэля Жирардена «Гувернер Романовых», который повествует о судьбе Жильяра в России.

Говоря об этом периоде российской истории, нельзя не сказать о книге воспоминаний одного из виднейших представителей Дома Романовых Великого князя Александра Михайловича.

Великий князь Александр Михайлович (1866-1933), дядя и ровесник царя Николая II, был его приятелем и шурином, женатым на великой княжне Ксении. Аристократ и мудрый человек, моряк, адмирал и создатель русской военной авиации, он всех знал и все понимал. Книга воспоминаний написана им в эмиграции. В ней великий князь повествует о многом: о своей жизни, детстве, юности, участии в морских походах, о его увлечении авиацией. О своем двоюродном брате Александре III, о Николае II, его характере и тех обстоятельствах, которые сыграли трагическую роль в российской истории. Говорит о той нравственной деградации, которая переживала романовская династия, о том, что революция в России совершилась по многим причинам, и одной из них было оппозиционная настроенность некоторых представителей императорской фамилии по отношению к царю.

В нашем обзоре представлены документы иностранцев и русских эмигрантов о России XV - первой четверти XX века.

Советская Россия интересовала иностранцев не меньше дореволюционной, также их интересует и Россия постсоветская. И хотя многие представления о России на Западе практически не изменились «со времен очаковских и покоренья Крыма», непреходящий интерес к России говорит о ее необычности, своеобразии, которые притягивают к себе многих, Вот как сказала о России итальянская графиня, современный итальянский историк Мариолина де Дзулиани: «Россия – очаровательная страна. Не для тех, кто приезжает на неделю и, ничего не поняв, говорит: «Как они могут жить здесь?» Я разговаривала со многими своими друзьями дипломатами, которые жили в России, – их снова тянет сюда. Чары этой страны необъяснимы. Мне очень близко это чувство – тоска по России. Это не комплимент. Россия войдет в душу, и все! Когда вы узнаете Россию, обойтись без нее нельзя».

Уважаемые читатели! Изучать историю своей страны занятие увлекательное. Представленные в нашем обзоре издания помогут вам многое узнать и понять в истории России. Ждем Вас в Центральной городской библиотеке!

Л. А. Филимонова